Йомантэ – ритуал о медведе
Медведь был для айнов одним из наиболее значимых существ. Это, прежде всего, обусловлено, естественно, большим промысловым значением медведя для хоккайдоских айнов, а также тем, что и охота на медведя и случайные встречи с ним были сопряжены с большой опасностью.
Во всех айнских фольклорных текстах медведи называются просто камуй. Употребление термина камуй в отношении медведя есть не что иное как охотничий запрет на произнесение его подлинного имени.
Подлинное айнское название медведя – исо, от этого слова происходят такие слова как: исо-итак – «новости», т.е., если переводить буквально «рассказ об охоте», а также исо-н – «богатый», т.е., если опять таки переводить буквально: «медвежьевый», «человек у которого хорошо получается охотиться на медведей».
Киндаити и Маевич отмечают, что медведь не рассматривался как камуй, а представлялся айну посланником камуя хозяина гор. (Majewicz A.F. Ajnu – lud, jego jezyk i tradycja ustna Poznan, 1984, Kindaiti K. Ainu Life and Legends).
Однако, если обратиться к текстам "Айнского фольклора", то можно увидеть, что медведь является и камуем и посланником камуя/камуев.
Среди фольклорных текстов, собранных Невским, о медвежьем ритуале говорится только в тексте Menoko yukar.
В этом тексте имеется рассказ медведя, который в конце повествования возвращается к айнской девушке в человеческом образе, о его разговоре со своим отцом-камуем: “....kamuy a=ona-ha ene itak-i pase kamuy a=ne a hi-ne aynu menoko a=uk wa kamuy kotan ta e kor wa ne yak pase kamuy si-y-apapu-re a-ki ruwe ne na, e=kon rusuy pe aynu menoko ne hawe ne ciki or-ta arpa wa kor sekor kamuy a=ona-ha i=ye wa...” [Невский Н.А. Айнский фольклор, М. 1972: 66] «… камуй, отец мой так сказал: «Великим камуем я поскольку являюсь, то айнскую девушку если ты возьмешь и в селении камуев держать будешь, то великий камуй о себе плохо говорить заставит, тобой желаемая айнской девушкой раз является туда отправляйся и ею владей…»
Из приведенной цитаты явственно следует, что и сам медведь является камуем, коль скоро его обычным местом обитания является земля камуев, и что он просто приходил к людям в образе медведя.
Поэтому, на наш взгляд, не совсем корретно рассматривать медведя только как был посланника камуя хозяина медведей/хозяина гор.
Нам представляется более правильным рассматривать медведя как камуя, который в образе медведя приходит к людям. При этом в своем обычном локусе – в земле камуев, медведь, имеет антропоморфный облик и становится медведем только когда спускается в мир людей.
Мы полагаем, однако, что посреднические функции медведя между миром камуев и миром людей никак не противоречат тому, что при этом и сам медведь также является камуем.
Ритуал i-oman-te – букв.: "отправление" не является эксклюзивным медвежьим ритуалом, он мог проводиться в отношении любого живого существа. Айны верили, что путем проведения ритуала йомантэ они возвращают души (рамат) убитых животных обратно, а также способствуют увеличению численности промысловых животных.
Нужно сказать, что медвежий праздник как таковой не является исключительно айнским изобретением, а возникал многократно и независимо у совершенно различных народов (нивхов, негидальцев, обских угров и пр.), одним из основных занятий которых была охота, но у каждого народа медвежий праздник имел свои характерные особенности.
Айнский медвежий праздник – ритуал йомантэ выглядел примерно следующим образом:
Обычно в конце зимы или ранней весной ловили медвежонка, родившегося в этом году, приносили в поселение и выращивали самца три года, самку четыре года. Все это время медвежонка держали в специальной клетке. Такой медвежонок назывался riya-p – “живая вещь”. Айны верили, что если они обращались с медвежонком хорошо, то хозяин медведей посылает охотникам много других медведей. Ритуал iomante происходил обыкновенно зимой. Обычно ритуал iomante продолжался три дня.
В первый день приглашенные гости прибывали к дому того хозяина, который выращивал медведя, в самых роскошных одеждах, какие они имели, приготовлялось специальное сакэ и очень большое количество инау. Затем всю ночь танцевали и пел, прося у медведя прощения за последующий поступок.
На следующий день происходило собственно убийство медведя. В словах, обращаемых к медведю напоминали, что за все время, проведенное у людей, с этим посланцев богов обращались с большим почтением и обещали, что его душа (рамат) будет отослана туда, откуда пришла, снабженная на дорогу большим количеством сакэ, инау и других жертв. Посланца камуев просили также о повторном прибытии в образе зверя, принесении новых даров от камуя и обещали ему такой же хороший прием.
Медведь затем выводился из клетки и торжественно сопровождался к ограждению сделанному из инау, где в него стреляли специальными украшенными стрелами с тупыми наконечниками -heperay [Каяно Сигэру Айну сайдзики: 41]. Согласно словарю айнского языка Каяно Сигэру, слово heperay состоит из двух корней: heper – «медвежонок» ay – «стрела» [Каяно, Айну го дзитэн: 402].
Однако, на наш взгляд, возможно также и иное толкование слова heperay: компонент heper может быть интерпретирован как «вверх по течению реки», то есть, иными словами, «в сторону гор», «к горам», т.е. в ту сторону, где находится земля камуев. Такая интерпретация слова heperay вполне подтверждается объяснениям айнки Ямамити Ясуко (Асин Рэра) из Нибутани, что стрелы heperay использовались для указания духу (рамат) медведя пути домой.
Когда хозяин медведя стрелял острой стрелой в сердце медведю, тупые стрелы направлялись в небо, чтобы помочь душе посланца камуя в ее обратной дороге. Даже если стрела, попавшая в сердце оказывалась смертельной была смертельной медведя всеравно очень часто душили специальным приспособлением из двух балок соединенных жгутом, наподобие упоминавшегося выше урай кинигэ.
Тело медведя помещали в ограждение из инау, снимали шкуру со зверя, оставляя ее только на голове. Отрезанную голову помещали на некоторое время в священном окне дома (пуйяр), а под морду ставили сосуды (деревянные корытца) с кусками мяса убитого зверя, сакэ и другими продуктами; через некоторое время голову помещали на почетное место у огня, а мясо, лежащее в сосуде под делили ритуальным образом на куски. Наступающий пир заканчивался пением женщин в такт ритму, который выбивали на сосудах из под сакэ, а также совместными танцами мужчин и женщин, которые продолжались всю ночь. С медвежьей головы снимали шкуру, а череп помещался на жердь, украшенную на подобие инау и помещался в ограждении из инау. Число медвежьих черепов в этом ограждении позволяло судить о благосостоянии этого человека и его родственников.
Интересно отметить, что медвежий праздник был чисто мужской церемонией и что женщинам строго-настрого запрещалось присутствовать при убиении медведя, хотя они присутствовали при разделке убитого медведя.
Каково происхождение и значение айнского медвежьего ритуала? Попробуем разобраться в этимологии и семантике айнского медвежьего ритуала.
Медвежий ритуал, на наш взгляд, начался с того, что когда-то в совершенно далекие незапамятные времена, возможно даже еще до эпохи Дзёмон, когда охотники убили на охоте медведицу, а ее медвежат принесли в свое поселение, некотрое время их растили, откармливали, а потом убили, чтобы просто-напросто съесть. Однако, за то время, пока медвежата жили вместе с людьми, люди, вероятно стали относиться к ним не просто как к добыче, а как к существам, которые уже некоторым образом родственны людям. Такие существа уже нельзя было рассматривать просто как добычу. И даже если их все же нужно было убить и съесть, то это уже не должно было быть просто убийство как убийство зверя на охоте, это действо должно было уже подразумевать некоторую заботу о душе/духе, т.е. о рамат этих медведей, некий момент извинения за убийство.
Эта забота о душах была, вероятно, продиктована, прежде всего, стремлением умиротворить высвобожденный дух, который высвободившись может стать опасным, и тем самым обезопасить себя и свою локальную группу. Забота о духе убиваемого медведя также, видимо, была обусловлена и тем, что медведь, проведший некоторое время с людьми, рассматривался последними уже в качестве некоторого своего родственника. Каждый из этих факторов, а также и оба они вместе вызывали необходимость проведения каких-то действий, направленных на успокоение медвежьего духа, умилостивление медведя. Первоначально сакральная составляющая была, как нам представляется, минимальна.
Постепенно практика умилостивления духа медведя развивалась, обряды усложнялись и обрастали новыми подробностями. Появился запрет на употребление подлинного имени медведя. Медведь стал камуем. Медведь стал камуем именно в результате проведения ритуала по успокоению его души. Если медведь – камуй, значит его место в мире камуев. И значит задача людей сделать так, чтобы после убийства дух медведя благополучно вернулся в мир камуев. Также очень важно хорошо обращаться с медведем пока он находится в селении людей, потому что если бы люди обращались с медведями плохо, то они бы перестали приходить в мир людей.
Возможно ли интерпретировать медвежий ритуал как жертвоприношение?
Если следовать широкораспространенному определению жертвоприношения как дара или дани божествам(камуям), приносимой с какими-либо целями, то ответом будет нет, поскольку медведь не является даром какому-либо камую, а цель ритуала йомантэ всегда заключается в нем самом: возвращение духа медведя в мир камуев.
Если же определить жертвоприношение как способ установления связи с миром божеств: «… животное или приносимый в жертву объект представляют собой для жертвователя метонимический знак. Привлекая «пограничного» священнослужителя для проведения церемонии жертвоприношения в пограничной зоне, жертвователь перекидывает мост между миром богов и миром людей, и по этому мосту к нему может потечь сила богов»[ Лич: 102]
Образы, на которые опирается Эдмунд Лич, при построении своей схемы, конечно, явно принадлежат какой-то совершенно другой культуре: по представления айнов граница между миром людей и миром камуев была достаточно зыбкой и легко преодолеваемой, также в айнской культуре не существовало института «священнослужителей», хотя в некотором смысле айнские экаси – «старейшины», уже как бы не вполне принадлежащие к миру людей, могут рассматриваться как священнослужители, но, в целом, его схема есть вполне подходящий инструмент для описания ритуала йомантэ.
И в таком случае ответом на вопрос «возможно ли интерпретировать медвежий ритуал как жертвоприношение?», скорее, будет «да». Подтверждение такой интерпретации содержится в то же тексте Menoko yukar: когда камуй-медведь возвращается к айнской девушке в человеческом облике, то между ним и старшими братьями девушки происходит следующий диалог: e kon rusuy pe aynu menoko ne hawe ne ciki or ta arpa wa kor, sekor kamuy a=ona-ha i=ye wa kus tap ek=an sir an na sekor hawe an a-kus a=yup utari pirka manu-hi anreka kara ne no ne yak-ne kamuy eniste a=ki hawe ne sekor hawe oka... [Невский: 66] «Та, которую ты желаешь, айнской девушкой раз является, туда отправляйся и владей ей! – Так камуй, мой отец сказал, и поэтому я пришел» Таким образом сказал когда он, мои братья согласились. «В таком случае помощь камуев нам будет, стало быть», - так они сказали…
В рассматриваемое нами время так называемых «исторических айнов» медведь – это камуй, который приходит в мир людей, живет некоторое время среди людей, а затем позволяет людям убить себя и отдает людям свое тело. Камуй приносит себя в жертву.
Люди обязаны хорошо обращаться с медведем, пока он гостит у них, а также провести совершенно определенные обряды, которые позволят медведю вернуться в мир камуев, и потом еще много раз приходить в мир людей в виде медведя. Это первоначальный и основной смысл ритуала йомантэ.
Вероятно, позднее в этот ритуал были привнесены представления о том, что в результате проведения обрядов отправления медведя на время стираются границы между миром камуев и миром людей и kamuy e-nis-te – "снебленное", "спущенное с неба",«благодать камуев» передается людям.
В данном контексте очень интересно замечание Монтандона о том, что медведь у айнов является, в сущности, одной из разновидностей инау.
Только в отличие от инау, которые могут только хранить рамат, медведь, поскольку является камуем может наделять или отнимать рамат.
Важным аспектом медвежьего ритуала является то, что он был поводом, чтобы собраться айнам из разных локальных групп, которые в другое время могли общаться между собой достаточно редко. Медвежий ритуал был поводом для установления новых знакомств, в том числе и между молодыми людьми.
И в этой связи представляется достаточно интересным эротический аспект медвежьего праздника.
Эротический аспект состоит в следующем: когда люди видят насильственную смерть другого человека или кого-то, кто обладает сходным онтологическим статусом, то на подсознательном уровне включаются механизмы самосохранения, т.е. необходимости продолжения рода, которые выражаются в повышении сексуальной активности. Этот поведенческий стереотип, поведенческий механизм принадлежит к числу самых глубинных и древних слоев человеческой психики, которые сформировались тогда, когда человек еще был животным, и которые поэтому являются общими для человека и для животных.
Хотя медведь и не осмысливался айнами как родственник, но поскольку он был камуем, т.е. у себя в мире камуев жил в антропоморфном образе и занимался примерно тем же, что и люди в мире людей, то можно утверждать, что медведь был в некотором смысле онтологически близок человеку, поэтому его смерть подсознательно воспринималась людьми как смерть существа, близкого к ним, что заставляло включаться подсознательные механизмы продолжения рода, что выражалось в повышении сексуальной активности.
Таким образом мы получили, что медвежий ритуал – это, в сущности, чисто охотничий, промысловый ритуал, первоначальный смысл и цель которого заключается в том, чтобы успокоить дух медведя и обезопасить тех, кто медведя убил.
В результате развития практики умилостивления медведь становится камуем и появляются разработанный ритуал йомантэ.
Со временем ритуал йомантэ стал служить для перекидывания моста/налаживания канала между миром камуев и миром людей, и получения таким образом благодати/силы камуев.
Хотя, в терминах Лича, ритуал йомантэ можно рассматривать как жертвоприношение, но следует иметь в виду, что идея получения благодати от камуев в результате ритуального убийства медведя, есть идея развившаяся/привнесенная позднее в первоначальный ритуал успокоения духа медведя, который изначально не имеет ничего общего с жертвоприношением.
Следует также иметь в виду, что айнский медвежий ритуал йомантэ ни в коем случае нельзя рассматривать как тотемический ритуал поедания тотемного животного, поскольку традиционному айнскому обществу была совершенно чужда тотемная организация."